Ипатьев привык заходить в кабинеты тихо, будто не хочет тревожить воздух. Старший следователь прокуратуры, человек, которого вызывают тогда, когда остальные уже запутались. Он давно понял, что в его работе самое страшное — не кровь и не улика, а те, кто умеет жить рядом со всеми, улыбаться, здороваться, работать на заводе или сидеть в парткоме. Люди, за которыми тянется тишина. И те, кого потом называют маньяками. В конце семидесятых и начале восьмидесятых таких дел становится всё больше, и Ипатьев оказывается в самой гуще охоты.
Его дни складываются из поездок по регионам, допросов, бессонных ночей над протоколами. Он видит, как преступники прячутся в самых обычных квартирах, как соседи не замечают ничего странного, как система не успевает перестраиваться. Иногда ему кажется, что он идёт на шаг позади, но именно это заставляет его работать упорнее. В каждом подозреваемом он ищет трещину. В каждом свидетеле — слово, которое перевернёт дело. И чем глубже он входит в эту работу, тем яснее понимает, что его противники — не только те, кого ловят. Это ещё и равнодушие, и страх, и попытки спрятать ошибки. Ипатьев держится, потому что знает: если он отступит, никто не придёт вместо него.
